– Мне не удалось связаться с вами по э-почте и договориться о встрече. Очевидно, ваш почтовый ящик набит письмами после призыва к нарвским таксистам, чтобы они дали знать о своем желании учить язык?

– У меня все время было много писем, а в связи с языковой темой таксистов их, ко -нечно, сразу добавилось еще. Когда люди мне пишут, я отвечаю, но не так оперативно, как раньше. Я выбрала конкретные дни, когда стараюсь сосредоточиться на письмах.

Что касается нарвских таксистов, то я не только составила список тех, кто хочет учить эстонский язык, но и написала им и объяснила на русском языке, как определенные решения влияют на их жизнь.

Например, разъяснила, что хотя Закон об общественном транспорте изменили и к 1 апреля уже не нужно было представлять для получения карточки таксиста свидетельство о владении языком на уровне В1, это вовсе не значит, что учить язык не надо. Ведь содержащиеся в Законе о языке и постановлении правительства языковые требования остались. Понять это очень трудно, если ты вне контекста, поскольку речь идет не об одном, а о двух законах.

– Это звучит – как работа инфобюро. Вы чувствуете, что это нужно делать, чтобы быть мостом между русскими людьми и эстонским государством, как вы и обещали?

– Да. Я вижу, что если я не сделаю это, то кто же сделает? Это не непосредственно моя работа, но в то же время я чувствую, что если уж назвалась мостом, то этим заниматься нужно, хотя на это уходит очень много времени.

– Сколько таксистов написали вам и заинтересовались языковым обучением?

– Около двухсот. Конкретные имена, личные коды, адреса – все известно. Почему я сама этим занялась? Потому что поначалу показалось маловероятным, что в Нарве 500 таксистов.

Во-вторых, я подумала, что если сама обращаюсь к ним, то естественно, что общаться с ними стану напрямую. Так что, с одной стороны, таксисты дали о себе знать, а с другой стороны, я постоянно общалась с руководителем Нарвского колледжа ТУ Кристиной Каллас, тоже придумавшей идею, как разрешить ситуацию.

– Нарвский профессиональный учебный центр очень оперативно отреагировал на сложившуюся ситуацию и предложил в рамках дополнительного обучения, финансируемого Европейским социальным фондом и государством, курсы языка общения для нарвских таксистов. Всем места на них не хватит. Получат ли и другие желающие шанс пройти специальные предназначенные для таксистов языковые курсы, как вы предложили в качестве решения?

– Надеюсь, что да. Первая угроза, которую следовало устранить, – это чтобы таксисты не лишились работы. Однако, как я сказала и в зале Рий-гикогу: это еще не решение.

Благодаря этому мы стали изучать, каковы реальные возможности выучить в Нарве эстонский язык. Получается, что, с одной стороны, мы требуем знания языка, а с другой, бесплатных курсов не хватает. Ведь давайте будем реалистами: таксисты – не та целевая группа, которая самостоятельно училась бы по Интернету или на платных курсах. Не все могут позволить себе, чтобы сначала заплатить за курсы, а потом ждать, когда деньги после сдачи экзаменов вернут.

Постараемся организовать специальные предназначенные для таксистов курсы через MISA. Думаю, что найти дополнительные деньги – решаемая задача.

Всплыли и другие проблемы. Я нахожу, что это неправильно, когда 5000 человек стоят в очереди на бесплатные языковые курсы, и причиной этого является не нехватка денег, а то, что не хватает учителей. Хорошо, что проблемные места определились и ими можно заняться.

– Вы баллотировались не от Ида-Вирумаа и вполне могли бы дистанцироваться от здешних забот.

– Отправляясь в Рийгикогу, я думала, что моя тема – интеграция, и не только в аспекте Ида-Вирумаа. Проблематика таксистов возникла неожиданно и для меня тоже, и ею надо бы заняться очень быстро.

Еще год назад я не думала о том, что до русскоговорящих людей доходит так мало информации. Это тоже является причиной, почему я организовала русский политический клуб IRL (на прошлой неделе клуб привел для выступления в читальном зале Кохтла-Ярвеской центральной библиотеки министра окружающей среды Марко Померанца. – Ред.).

Русских интересуют не только языковая политики и тематика гражданства, но и, например, кризис с беженцами или вопрос, надо ли проводить фосфоритные исследования. Люди между собой говорят на эти темы, но поскольку информации мало, то рождаются мифы, которые начинают потихоньку распространяться.

Поэтому министр финансов Свен Сестер приезжал в Нарву и рассказывал, почему у нас консервативный бюджет. А министр социальной защиты Маргус Цахкна говорил о кризисе с беженцами, о том, чего нужно и чего не нужно бояться. На этих встречах задавали очень острые вопросы, и, по сути, я сама их провоцировала. Я готовлюсь дома так, чтобы оказаться в зале самым острым спрашивающим.

– Нападаете на своих же однопартийцев?

– А почему бы и нет? Если есть острый вопрос, то так или иначе надо отвечать, даже если ответ не очень понравится спрашивающему. По крайней мере ты не прячешься. В этом смысле во мне, быть может, больше журналиста, чем политика.

– Не станете ли на следующих выборах баллотироваться в Нарве? Предпримите ли попытку дать нешуточный бой Яне Тоом, чтобы свергнуть ее с кресла самого популярного политика?

– В “Facebook” один человек пытался доказать, что если я так много говорю о нарвских таксистах, то, следовательно, на очередных выборах буду там баллотироваться. Меня это рассмешило, и я ответила: “Как же тогда объяснить, что на прошлой неделе я была с визитом в Рапламаа, а на следующей поеду в Пылвамаа?”.

Я действительно не думаю о выборах. Я пришла в политику с надеждой, что от меня может быть польза. Если у мужчин есть обязанность служить в Силах обороны, то у женщины ее вроде бы нет, однако я воспринимаю свое пребывание в Рийгикогу, как службу в армии. Это мой долг перед государством, ведь я знаю, что могу быть экспертом по разным вопросам.

– Взгляд политика и взгляд журналиста видят вещи поразному?

– Да. Мне раньше казалось, что, в принципе, они совпадают, думала, что в парламенте существует конкуренция хороших идей. А теперь ощущаю и такие вещи, что не делают общество счастливым. Я имею в виду политическую драку и насколько серьезна иногда схватка.

В конечном счете считаю, что это очень похожие профессии. Будучи журналистом я часто изучала, как происходят какие-то вещи и как можно бы сделать иначе. Однако иногда становишься в каком-то вопросе большим экспертом, чем тот, у кого берешь интервью. И возникает желание реализовать свои решения. Я поняла, что для этого мне требуется другой инструмент, нежели газета. Темы у меня остались те же, но инструмент я сменила.

– Похоже, что вы “угнали” тему таксистов у Михаила Стальнухина и Яны Тоом. Существуют ли в политике темы, из-за которых возникает конкуренция?

– Конкуренция есть, но опять же – я не ощущаю страха, где и когда я должна в следующий раз баллотироваться. Поэтому, когда захожу на чью-то территорию, не думаю – а не станет ли он мне мстить?

В действительности я довольно критически высказалась в СМИ: то, что в Нарве не действует языковая политика, в интересах тамошней местной власти, то есть Центристской партии.

– В какой профессии вы ощущали больше позитивных эмоций?

– Когда я впервые пришла во фракцию как член Рийгико-гу, один из коллег сказал: “Добро пожаловать в компанию сволочей!”. Это подразумевалось как шутка, но в действительности в глазах народа так оно и есть.

Тут возникает замкнутый круг. Когда спрашиваю у людей с экономическим фоном, почему они не хотят участвовать в политике, они говорят: “Ты что? Я лучше буду зарабатывать деньги в своем бизнесе – и никто не будет меня каждый день бить”.

Так что, с одной стороны, постоянная критика в адрес политиков как бы оправданна, ведь я тоже вижу, что в Рий-гикогу есть несколько человек, которыми я не горжусь. В то же время это дает противоположный эффект. И те люди, которые, может быть, могли и хотели бы прийти в политику, в нее поэтому не идут.

– Когда вы в Нарве после парламентских выборов презентовали книгу “Политдневник”, Кристина Каллас сказала, что вы – политик, не соответствующий ни одному из стереотипов: молодая женщина; не выросла в партии; русская, вступившая в IRL, а не в Центристскую партию. Оправдалось ли ваше плавание против течения?

– Если бы я хотела чего-то более комфортного, то сделала бы другой выбор, однако, исходя из моего консервативного мировоззрения, единственным выбором был IRL. Когда мне говорят, что рейтинг IRL низкий, то что с того? Надо больше работать и защищать это мировоззрение, которое сейчас не столь популярно.

Разумеется, я знала, что IRL – самый крепкий орешек в политической корзине. Недавно, когда состоялся фестиваль опасных идей IRL и темой было, как стать эстонцем, я сказала, что из меня эстонка не получится и хотеть этого я вообще-то не обязана. Однако то, что я являюсь частью эстонского общества, логично, независимо от того, хочется этого или нет.

CV

* Родилась 20 июля 1981 года в Анапе.

* Закончила таллиннскую Ляэнемерескую гимназию и Тартуский университет по специальности “журналистика”. Изучала также эстонскую и русскую филологию, а также детскую психологию.

* Работала в газетах “Молодежь Эстонии”, “МК-Эстония” и “Eesti Ekspress”. Являлась главным редактором русскоязычного светского журнала “Браво!”. Делала несколько телепередач – например, “Дилемма” и “Суд присяжных”. Удостоена нескольких журналистских наград.

* После драматического пересчета голосов, когда Ладынская буквально по лезвию ножа прошла в Рийгикогу, написала о своем приходе в политику книгу “Политдневник”. Автор или соавтор нескольких книг: “Особенности русской кухни. На эстонский манер”, “Староверы приглашают за стол”, “Мамин день. Дневник молодой мамочки”.

* Имеет дочь.